Друзья, представляем вашему вниманию статью и стихи почетного соратника ОПД "Славянское объединение и возрождение", ветерана-афганца, кавалера ордена Боевого Красного Знамени, Александра Евгеньевича Бережного, приуроченные к 22 годовщине обороны Дома Советов в Москве в 1993г.

Двадцать два года назад в октябре 1993 года предательский режим Ельцина, поддерживаемый доморощенной криминальной буржуазией и их заокеанскими опекунами, жестоко подавил народное выступление русских людей, порожденное национальным унижением нашей Родины, грабежом и нищетой народных масс, стремлением разрушить Россию, как независимое государство. Политические преступники и предатели ищут всегда исполнителей своих дьявольских планов, и ныне наш народ должен знать, кто был теми исполнителями, и какова была механика подавления народного восстания в октябре 1993 года.

Для координации действий всех ельцинских, антинародных сил в Россию было направленно подразделение 6-й бригады сил быстрого развертывания НАТО, под командованием полковника Джека Кенти. Снайперы этой бригады расстреливали людей с той и другой стороны, чтобы придать конфликту наиболее кровавое развитие, кроме того в Москве были замечены спецназовцы Израиля из 4-й бригады "Иерихон", а так же привлечены подразделения молодежной сионисткой военизированной организации "Бейтар". Это они в своей черной форме отличались особыми зверствами при расправах с москвичами. Кроме иноземных пастухов, были и наши бараны, что предали свой народ и нарушив воинскую присягу, выступили на стороне врагов России. Это офицеры Таманской и Кантемировской дивизий, которые расстреливали из танков свой народ за подачки в 3000 долларов каждому, за квартиры из президентского фонда и автомобили из числа конфискованных у Верховного Совета России. Это десантники 119 гвардейского полка Тульской дивизии, это свердловский ОМОН "Черные волки", а так же бойцы отдельной дивизии особого назначения им. Дзержинского и многие другие выродки в погонах собранные Ельциным со всех концов России. В угоду предательскому режиму и за его подачки эти изменники били и калечили наиболее слабых участников демонстраций, ветеранов войны и женщин, и в панике убегали, когда русские мужики брали колья и камни и давали им достойный отпор.

По неофициальным данным во время народного восстания в Москве в сентябре - октябре 1993 года погибло более тысячи человек. Из них 23 ребенка и более сотни женщин. Около трехсот защитников Белого дома были тайно расстреляны, их трупы вывезены по правительственной линии метро на Хованское кладбище в целлофановых пакетах и сожжены в крематории.

В память о погибших в дни "Черного октября" мы предоставляем подборку стихов того времени.

ПЕРЕРОЖДЕНИЕ.
Идет перерождение людей, порядочных в законченных мерзавцев:
Девиц наивных в уличных б***й, священников в двуликих святотатцев.
Идет перерожденье языка в смесь из английского и фени уголовной,
Отброшена Россия на века в средневековье дикости духовной.
Все заповеди втоптаны в дерьмо, зато их проповедуют с амвона,
И рабства нового зловещее клеймо - венчает лбы, как царская корона.

СМУТА.
Корчмарям да расстригам крамолу ковать, величаться князьям да боярам,
Ну а русскому люду досталось опять любоваться московским пожаром.
Разудалое пламя, то жжет, то палит, пожирает и души и хаты...
Белокаменный терем поди устоит, а убогий домишко - куда там...
Веселится в сторонке захожий народ, стольный город поджарили ловко,
Ванька-ключник ключи от Кремлевских ворот продает кому-хош по дешевке.
От угара и смрада аш не продохнуть, над долами дымы и туманы,
На закате вопит белоглазая чудь, на восходе татарские ханы.
Старый ворон хрипит: чую кровь, чую кровь, клетку клювом железным ломает,
Все трясет бороденкой Борис Годунов, все серчает царек, все серчает.
Задымилась, затлела великая степь, знать людишкам приходится жарко,
А на паперти нищий все молит про хлеб, в кабаке забулдыга про чарку.
Конский топ, птичий грай, волчий вой, песий рык, по проулкам разбойничьи морды.
Вспоминает поди-ка опричник-старик, как гулял с Иоанном IV.
То-то времечко было: тишь, гладь да покой, кто наглеет - на цепь, да в оковы,
Вот теперь бы да снова поганой метлой помести супостатов царевых.
Эх, дорожка темна среди белого дня, ох лютует падлючее племя,
Где-то Гришка Отрепьев седлает коня, знать надвинулось смутное время.
Старый ворон хрипит: чую кровь, чую кровь, банда злобных вампиров ликует,
Знать свирепая стая гиен и волков точит зубы на землю святую.
Или ратные люди уж вовсе без рук, или витязи все перестарки?
Что ж казны не дочтется Кузьма Сухорук, не докличется войска Пожарский.
Как допеть, докричать до родимой земли, как у господа вымолить чуда?..
Чтобы смута ушла с моей милой Руси, гой вы гусли мои - самогуды.

ЭПОХА ИЗМЕНЫ.
В снегах, вдали от жизни светской, от службы царской иль советской,
По чьей-то воле иль вине, оставлен я, живу как пленный,
Сменив суровый шарф военный, на разгильдяйское кашне.
Который день слова, слова, слова... В Кремле торги, на улицах учеба,
Свободно жить, осенняя Москва, распутная эпоха Горбачева.
Казенного покроя мужички, на микрофон, помножив силу глоток,
Клянут советы, рядом шашлыки и проститутки мерзнут без колготок.
У станции метро - свои торги, напор свободной инициативы,
Здесь продают напитки, пироги, матрешки, ордена, презервативы.
Несу себя в кафе на Беговой, народ гудит, но водки нет в буфете,
Подходит некто, в куртке и берете: "Как вы насчет?.." - киваю головой.
Берем не грудь, горячий и живой идет комок сквозь нервные волокна, Багряною и желтой головой стучит октябрь в заплеванные окна.
И хлеб горчит, и водка не хмельна, и голоса срываются в запале,
Когда мы пьем за наши ордена, которых мы себе не покупали.
И мы молчим, той жизни удостоясь, душа мертва и нет иной тоски,
Когда, как зуб выдергивают совесть, а у закона руки коротки.
Мы пленные в невидимой войне, а мародер ворует и торгует,
Пока мы пьем в распроданной стране, которая для них не существует.
Пока мы учим заданный урок, да ищем тех, кто в этом виноваты,
Пока у нас не кончился сырок, пока у нас стаканы маловаты.

ЭТАП.
Чтобы выжить у нас и кретином к тому ж не остаться,
Нужно уши заткнуть и глаза поплотнее закрыть,
По утрам просыпаюсь в бреду, не хочу просыпаться,
Чтоб не видеть дурдом и с кликушами рядом не быть.
Научите меня на разбой реагировать слабо,
Научите молчать, когда поезд идет под откос,
Я на кухню приду, слышу вещее слово прорабов,
Я газету куплю - прорицают с газетных полос.
А верховная власть беспокойный народ успокоит.
Это новый этап, судьбоносный этап - поднажмем!
Мы устав нажимать, подтянули затянутый пояс.
Все этапы пройдя, всей страной по этапу бредем.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИУДЫ.
Вот он час расставания с жизнью, ухожу за черту, за край,
Дорогая моя Отчизна, я любил тебя, что же - прощай...
На проспектах и улочках узких, смерть взяла в свои руки права,
И тротилом и кровью русских пахнет нынче моя Москва.
Пули, взрыва, огонь, не страшно, за народную власть стоим...
Что ж лупи легендарная наша, бей безумная по своим!
Генералы смущаться не стоит: что измена стране своей?
Новый фюрер подарит героя, за расстрел стариков и детей.
А тебя кремлевский иуда, будет вечно преследовать страх,
И кровавые мальчики будут, все стоять в твоих пьяных глазах.
Не зальешь этот страх, не смоешь, ни "Распутиным", ни вином,
Не открестится перед Богом, кто разрушил свой отчий дом.
Мир узнает: здесь пули скосили - самых верных России сынов.
Будь же проклят убийца России, с пьяной рожей на фоне оков.

КАЖДОМУ СВОЕ.
Мы уходим за вас на расстрел, жизнь не дала иной нам судьбы,
Что же каждому дан свой удел: мы лишь мертвые - вы же рабы!
Честь и совесть у нас чиста, мы не сдались врагу без борьбы,
Кровью нашей залита Москва, мы лишь мертвые - вы же рабы.
Про то, как убивали нас в телевизор пялились вы,
Но настанет расплаты час, мы лишь мертвые, вы же - рабы.
Как над нами глумился враг, над гробами устроив суды,
Скоро камни заговорят, мы лишь мертвые - вы же рабы.
Но мы верим - взойдет рассвет, встанем мы из своих могил.
И тогда нам дадут ответ, те, кто вас в рабов превратил.
А пока, что мы спим в земле, под ярмом копошитесь вы.
Что же - каждому дан свой удел. Мы лишь мертвые - вы же рабы!