Друзья, в память о событиях «Чёрного октября» мы представляем вашему вниманию подборку стихов того времени от почётного соратника ОПД «Славянское объединение и возрождение», ветерана-афганца, кавалера ордена Боевого Красного Знамени, Александра Евгеньевича Бережного.

ПЕРЕРОЖДЕНИЕ.
Идёт перерождение людей, порядочных в законченных мерзавцев:
Девиц наивных в уличных блядей, священников в двуликих святотатцев.
Идёт перерожденье языка в смесь из английского и фени уголовной,
Отброшена Россия на века в средневековье дикости духовной.
Все заповеди втоптаны в дерьмо, зато их проповедуют с амвона,
И рабства нового зловещее клеймо - венчает лбы, как царская корона.

СМУТА.
Корчмарям да расстригам крамолу ковать, величаться князьям да боярам,
Ну а русскому люду досталось опять любоваться московским пожаром.
Разудалое пламя, то жжёт, то палит, пожирает и души и хаты...
Белокаменный терем поди устоит, а убогий домишко - куда там...
Веселится в сторонке захожий народ, стольный город поджарили ловко,
Ванька-ключник ключи от Кремлёвских ворот продаёт кому-хош по дешёвке.
От угара и смрада аш не продохнуть, над долами дымы и туманы,
На закате вопит белоглазая чудь, на восходе татарские ханы.
Старый ворон хрипит: чую кровь, чую кровь, клетку клювом железным ломает,
Всё трясёт бородёнкой Борис Годунов, всё серчает царёк, всё серчает.
Задымилась, затлела великая степь, знать людишкам приходится жарко,
А на паперти нищий всё молит про хлеб, в кабаке забулдыга про чарку.
Конский топ, птичий грай, волчий вой, пёсий рык, по проулкам разбойничьи морды.
Вспоминает поди-ка опричник-старик, как гулял с Иоанном IV.
То-то времечко было: тишь, гладь да покой, кто наглеет - на цепь, да в оковы,
Вот теперь бы да снова поганой метлой помести супостатов царёвых.
Эх, дорожка темна среди белого дня, ох лютует падлючее племя,
Где-то Гришка Отрепьев седлает коня, знать надвинулось смутное время.
Старый ворон хрипит: чую кровь, чую кровь, банда злобных вампиров ликует,
Знать свирепая стая гиен и волков точит зубы на землю святую.
Или ратные люди уж вовсе без рук, или витязи все перестарки?
Что ж казны не дочтётся Кузьма Сухорук, не докличется войска Пожарский.
Как допеть, докричать до родимой земли, как у господа вымолить чуда?..
Чтобы смута ушла с моей милой Руси, гой вы гусли мои - самогуды.

ЭПОХА ИЗМЕНЫ.
В снегах, вдали от жизни светской, от службы царской иль советской,
По чьей-то воле иль вине, оставлен я, живу как пленный,
Сменив суровый шарф военный, на разгильдяйское кашне.
Который день слова, слова, слова... В Кремле торги, на улицах учёба,
Свободно жить, осенняя Москва, распутная эпоха Горбачёва.
Казённого покроя мужички, на микрофон, помножив силу глоток,
Клянут советы, рядом шашлыки и проститутки мёрзнут без колготок.
У станции метро - свои торги, напор свободной инициативы,
Здесь продают напитки, пироги, матрёшки, ордена, презервативы.
Несу себя в кафе на Беговой, народ гудит, но водки нет в буфете,
Подходит некто, в куртке и берете: «Как вы насчёт?..» - киваю головой.
Берём не грудь, горячий и живой идёт комок сквозь нервные волокна,
Багряною и жёлтой головой стучит октябрь в заплёванные окна.
И хлеб горчит, и водка не хмельна, и голоса срываются в запале,
Когда мы пьём за наши ордена, которых мы себе не покупали.
И мы молчим, той жизни удостоясь, душа мертва и нет иной тоски,
Когда, как зуб выдёргивают совесть, а у закона руки коротки.
Мы пленные в невидимой войне, а мародёр ворует и торгует,
Пока мы пьём в распроданной стране, которая для них не существует.
Пока мы учим заданный урок, да ищем тех, кто в этом виноваты,
Пока у нас не кончился сырок, пока у нас стаканы маловаты.

ЭТАП.
Чтобы выжить у нас и кретином к тому ж не остаться,
Нужно уши заткнуть и глаза поплотнее закрыть,
По утрам просыпаюсь в бреду, не хочу просыпаться,
Чтоб не видеть дурдом и с кликушами рядом не быть.
Научите меня на разбой реагировать слабо,
Научите молчать, когда поезд идёт под откос,
Я на кухню приду, слышу вещее слово прорабов,
Я газету куплю - прорицают с газетных полос.
А верховная власть беспокойный народ успокоит.
Это новый этап, судьбоносный этап - поднажмём!
Мы устав нажимать, подтянули затянутый пояс.
Все этапы пройдя, всей страной по этапу бредём.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИУДЫ.
Вот он час расставания с жизнью, ухожу за черту, за край,
Дорогая моя Отчизна, я любил тебя, что же - прощай...
На проспектах и улочках узких, смерть взяла в свои руки права,
И тротилом и кровью русских пахнет нынче моя Москва.
Пули, взрыва, огонь, не страшно, за народную власть стоим...
Что ж лупи легендарная наша, бей безумная по своим!
Генералы смущаться не стоит: что измена стране своей?
Новый фюрер подарит героя, за расстрел стариков и детей.
А тебя кремлёвский иуда, будет вечно преследовать страх,
И кровавые мальчики будут, всё стоять в твоих пьяных глазах.
Не зальёшь этот страх, не смоешь, ни «Распутиным», ни вином,
Не открестится перед Богом, кто разрушил свой отчий дом.
Мир узнает: здесь пули скосили - самых верных России сынов.
Будь же проклят убийца России, с пьяной рожей на фоне оков.

КАЖДОМУ СВОЁ.
Мы уходим за вас на расстрел, жизнь не дала иной нам судьбы,
Что же каждому дан свой удел: мы лишь мёртвые - вы же рабы!
Честь и совесть у нас чиста, мы не сдались врагу без борьбы,
Кровью нашей залита Москва, мы лишь мёртвые - вы же рабы.
Про то, как убивали нас в телевизор пялились вы,
Но настанет расплаты час, мы лишь мёртвые, вы же - рабы.
Как над нами глумился враг, над гробами устроив суды,
Скоро камни заговорят, мы лишь мёртвые - вы же рабы.
Но мы верим - взойдёт рассвет, встанем мы из своих могил.
И тогда нам дадут ответ, те, кто вас в рабов превратил.
А пока, что мы спим в земле, под ярмом копошитесь вы.
Что же - каждому дан свой удел. Мы лишь мёртвые - вы же рабы!